Клодия подняла руку и посмотрела на раскрытую ладонь.

— Ты захватила с собой кинжал?

— Да, как ты и просила. Взяла у барона в оружейной, она не запирается.

— Дай его мне.

Лурдис достала кинжал из кармана передника — он был в ножнах, и Кло, не став медлить, вынула из ножен сталь.

— В тот день я брызнула своей кровью на живые камни, когда они уже поглощали меня, и они отступили. Прелаты Нагрота не наносили себе ран, но у них были перстни с напоенными кровью живыми камнями. Много перстней. У меня нет ни одного, поэтому…

Лишь на миг она поморщилась и совсем тихо прошипела от боли, когда полоснула себя острием лезвия по ладони. Подождала, пока над раной скопится немного крови, и опустила руку вниз — с ее пальцев срывались темно-красные капли, падая на пол.

Опустившись на колени, Клодия прижала окровавленную ладонь к полу. Лурдис видела, как та напряжена, ей удалось заметить в глазах Клодии страх, но не тот, что плещется через край, а словно зажатый в тисках — в тисках человеческой воли, которая не позволяет ему взять власть над человеком.

«Клодия боится, — подумала Лурдис. — Она и сама боится живых камней, но внутри себя пытается победить свой страх».

— Живые камни Ансаллы, пробудитесь ото сна!

Лурдис наблюдала. Сначала ничего не происходило, а потом вдруг Клодия зажмурилась, словно ее пронзила сильная боль и сдавленно пробормотала:

— Как громко!

Лурдис ничего не слышала, кроме хрипов задыхающегося от страха барона и подвываний его любовницы. Оставалось только наблюдать.

Поднявшись с пола, Клодия подошла к барону и Гвеневер. Наклонившись, она оставила на ладони такую же красную линию, как и на своей. Та лишь вскрикнула коротко, а потом снова принялась скулить, жалко и словно отчаявшись.

— Нет! Нет-нет! Не подходи! Не трогай меня!

Барон пытался отползти, но Клодия не стала с ним церемониться. Один взмах кинжалом, и сквозь распоротую на плече ткань камзола хлынула темно-красная кровь. Когда капли крови попали на пол, Лурдис ахнула — черный камень мгновенно впитал в себя кровь, и вот уже он наливается багрянцем.

— Живые камни Ансаллы, примите эти жертвы!

Мать воров никогда не видела трапезу живых камней, и никогда не думала, что это ужаснет ее так сильно. Но когда пол под бароном стал подниматься волной и тянуться к скорчившейся у алтаря фигуре: лизать его ноги, наползать на его тело — она поняла, что не может ни моргнуть, ни издать звука, ни даже сделать вдох.

Барон кричал так, что у Лурдис закладывало уши. Она думала: этот крик должно быть слышно по всему замку. Но возможно, ей лишь так казалось, ведь подземелье было глубоким, и, скорее всего, никакие звуки не достигали замковых залов.

Вскоре к крикам барона присоединились крики женщины — его рыжая любовница смогла встать на колени, но живые камни уже набросились на нее — подол широких юбок Гвеневер и связанные в щиколотках ноги окаменели. А она ничего не могла сделать — лишь смотрела, как черный камень поглощает ее тело — и кричала, кричала, кричала!

В конце концов, Лурдис не выдержала и отвела взгляд, отвернулась, чтобы хоть не видеть… Но проявить перед Клодией слабость и заткнуть уши, чтобы не слышать воплей барона и его любовницы, она не могла.

И Лурдис слушала их, заставляя себя терпеть.

Пока они не смолкли.

Когда стало тихо, Лурдис еще какое-то время не решалась повернуться. Но любопытство, которое даже сейчас оказалось сильнее ее, заставило посмотреть.

Окаменевшая фигура барона теперь казалась частью алтаря — срослась с ним. Старый владелец замка окаменел в странной позе — изогнув спину и запрокинув голову назад, его рот при этом был широко распахнут. Как будто до самого последнего момента он пытался ухватить последний глоток воздуха — пытался дышать.

Гвеневер так и осталась навеки стоять на коленях, при этом низко свесив голову вниз. Ее длинные кудри — уже больше не рыжие — полностью скрывали ее лицо под волнистой каменной завесой.

«Словно поза покаяния», — подумала Лурдис.

— Как с ними быть, Кло? — спросила она. — Магистр может найти их здесь. Он поймет, что это сделала ты.

Клодия стояла посреди святилища, расправив плечи, с прямой спиной, словно богиня возмездия, и Лурдис на какой-то момент почувствовала трепет перед ней. Только сейчас она начала по-настоящему осознавать, какую страшную власть над людьми имеют нагалиси.

— Пусть, — был холодный ответ. — Пусть знает, на что я способна. Пусть знает, что ему придется считаться со мной.

Лурдис сделала глубокий вдох и сглотнула, подступивший к горлу комок. Отчего-то ей вдруг впервые стало не по себе, но она не могла объяснить причин.

— Что теперь будет, Кло?

Та помолчала, словно задумавшись, потом ответила:

— Что будет? Барон Арне де Саар мертв. После того, как он признал меня своей дочерью, я — единственная его наследница. А значит, все это будет моим. Замок, земли, титул — наследуются указом короля Гатарии Кордианом Вторым.

Клодия кривовато усмехнулась:

— Слышишь, Гвеневер? Все это будет моим. Все, что ты так хотела заполучить — будет моим. То, ради чего ты убила бедняжку Клодию, поруганную перед этим собственным отцом. То, ради чего ты пыталась убить меня — теперь будет моим. Ну не забавно ли это? Что скажешь?

Улыбка сошла с лица Клодии.

— Я слишком поторопилась. У меня осталось столько вопросов: «Кто тот нагалиси, который отдал Клодию живым камням?», «Кто такой Волк?» — но я не задала ни одного из них. Слишком боялась, что если помедлю — отступлюсь. Впрочем… думаю, ответов я не получила бы. Кто-то могущественный, когда не хочет, чтобы о нем узнали, непременно позаботится об этом.

Она потерла предплечье левой руки, будто ее беспокоил легкий зуд под рукавом.

— Еще остались загадки. Но я разгадаю их позже. Главное, что с теми, кто пытался убить меня, покончено, и я могу больше не тревожиться. Я справилась сама, Лурдис! Не выпрашивая помощи у Тариена — моей покорности ему не видать. Пусть не надеется: я не стану его марионеткой.

Найдя взглядом каменную фигуру беременной девушки, она спросила:

— Ты счастлива, Клодия? Они оба — и твой отец, и его любовница — заплатили сполна за все, что сделали с тобой. Надеюсь, теперь ты успокоишься.

Повернувшись спиной к алтарю, Клодия направилась к выходу из святилища, бросив на ходу:

— Пойдем, Лурдис. Здесь больше нечего делать.

Глава 26. КУКЛОВОД

Тишину святилища в замке Саар нарушили размеренные шаги. Не торопясь, мужчина с седыми волосами подошел к скорчившейся каменной фигуре у алтаря. Поставив на нее ногу, он наклонился, облокотивший одной рукой о свое колено, и произнес:

— Вы недооценивали меня, барон, думая, что я не знаю о вашей связи с Волком. Я надеялся, что если потяну время, вы выведете меня на Волка, и я, наконец, узнаю, кто он, но, увы, ваше время истекло. Вы становились обузой, и от вас пора было избавляться — Клодия отлично с этим справилась, достаточно было только подбросить ей осколок живого камня, в который превратилась ваша дочь.

Он бросил взгляд в сторону каменной фигуры Гвеневер Леду — она стояла на коленях со склоненной головой.

— Ваша жадная любовница, барон, — вот причина, по которой нужно было избавиться от вас обоих как можно скорее. Ей не стоило надеяться, что я спущу ей с рук покушение на Клодию — мою самую ценную марионетку. Она влекла вас своей порочностью, и вы шли на поводу у ее алчности — это и погубило вас в итоге. Я не мог избавиться от вас своими руками — это привлекло бы к моей персоне внимание Волка. А это помешает мне его вычислить его. Однако теперь его взор будет прикован к Клодии. Моя маленькая марионетка станет приманкой для него. Мне останется всего лишь внимательно следить за всеми, кто будет проявлять к ней интерес.

Убрав ногу с каменной фигуры барона, Тариен Грим — а гостем святилища замка Саар был не кто иной, как он — поклонился ему кивком головы, словно в знак признательности.