Рикар снова кивнул, и я с облегчением выдохнула. Лурдис не простит меня, если ее сын упадет во время спуска по этой крутой лестнице и свернет себе шею. Рикар всегда был странным ребенком, а сейчас выяснилось, что странностей у него даже больше, чем я подозревала, но… он все еще был тем, о ком Лурдис беспокоилась больше, чем о ком-либо на всем белом свете.

По лестнице я спускалась не торопясь, стараясь ступать так, чтобы чувствовать очередную ступень всей стопой. Спуск был слишком крутым, ступеньки слишком высокими — я чувствовала легкое головокружение. По обеим сторонам тянулись каменные стены, шипело пламя факела в моей руке, а сзади слышались тихие шаги Рикара — мальчик не отставал, казалось, слепота ничуть не мешает ему.

К этой лестнице привел меня он, как и сказал женский голос, говоривший со мной из чрева этого ребенка: «Дитя укажет путь!».

Лестница повернула влево, и там, где между ступенями протянулась небольшая каменная площадка, я предложила остановиться и отдохнуть.

— Тебе голос из камня сказал привести меня сюда? — спросила я Рикара.

Мальчик кивнул.

— Ты знаешь, кто говорит с тобой?

Рикар покачал головой из стороны в сторону.

— Этот голос, он… ты боишься его?

Снова отрицательный ответ.

— Значит, ты уверен, что тот, кто говорит, не причинит тебе вреда?

Рикар спокойно кивнул.

Я помолчала. Потом набралась решимости и задала еще один вопрос:

— Ты знаешь, кто такие нагалиси, Рикар?

Мальчик снова отрицательно мотнул головой.

— А что такое живые камни Ансаллы, знаешь?

Я ждала такого же быстрого ответа, как и в предыдущие разы, но его не последовало. Рикар не кивнул. Не покачал головой. Он продолжал без всякого выражения на лице смотреть перед собой пустым взглядом.

«Почему он не ответил?» — этот вопрос не давал мне покоя, когда мы продолжили спуск.

Вопрос не был сложным: да или нет? Живые камни были главным страхом жителей Ансаллы. Сложно было найти человека, который не слышал о них. Живыми камнями родители пугали своих детей, и с младых ногтей каждый был хотя бы заочно знаком с самым страшным божеством континента. Однако Рикар был необычным ребенком. Он не играл и не дружил с другими детьми, Лурдис ограждала его от чужаков, мальчик рос обособленно, поэтому в его представлениях об окружающем мире знание о живых камнях могло отсутствовать. Знал или не знал — выбор небольшой, ведь так? Кивнуть или отрицательно мотнуть головой. Однако Рикар не ответил ничего. Почему?

Наконец спуск закончился. Я смотрела в кромешную темноту. Выставив вперед факел, краем глаза увидела угол стены и двинулась вправо, освещая себе путь. Держа огонь повыше, я поджигала факелы в держателях на стене, пока в помещении не стало светло.

Это оказалось большое подземелье. Свод был настолько высок, что мой взгляд не достигал его, увязая в густом и текучем, словно рой черных мух, мраке. Вдоль стен я видела глубокие ниши, от вида которых мое сердце вмиг сжалось, словно трясущаяся от страха, загнанная охотничьими псами лисица.

«Жертвенники! — обожгла изнутри мысль. — Мы в святилище живых камней!»

Я помнила — похожее святилище было в каждом замке не только в Гатарии, но и на всем континенте.

Мой взгляд скользнул дальше и наткнулся на каменный алтарь посреди подземелья. В памяти сразу вспыхнуло воспоминание о распростертой на алтаре Клодии де Саар.

«Это он, — сразу поняла я. — Тот самый алтарь, на котором барон позволил Волку овладеть его дочерью!»

Я повернулась к жертвенникам. Подошла к одному из них, освещая нишу горящим факелом.

— Пусто.

Двинулась дальше. Вдоль ниш было разбросано множество каменных осколков, крупных валунов из черного камня и совсем мелких камешков. Приходилось все время смотреть под ноги, чтобы не споткнуться и не упасть.

Еще одна ниша. Свет от огня мазнул по стенам из темного камня, изборожденного тонкими прожилками.

Здесь тоже пусто.

Я шла дальше, проверяя каждую нишу с тяжелым предчувствием. И когда наконец обнаружила то, что искала, грудь сдавило тяжестью. Протяжно выдохнула и сомкнула веки. Какое-то время я так и стояла с закрытыми глазами, не решаясь удостовериться в своей находке, но сколь бы неприятной ни была эта встреча, ее не избежать.

Сделав шаг вперед, присела, держа факел так, чтобы свет хорошо освещал скорчившуюся в углу ниши окаменевшую фигуру молодой беременной женщины.

Какое-то время я смотрела на каменное лицо с сомкнутыми веками, на руки, поддерживающие большой живот в желании заслонить от надвигающегося ужаса еще не рожденное дитя. Так и не родившееся дитя…

— Ну, здравствуй, Клодия, — отстраненно, словно со стороны услышала собственный шепот. — Я пришла, как ты просила. Это ведь была ты?

Чуть подавшись вперед и приблизив факел к каменной фигуре почти вплотную, я изучила ее цепким взглядом и обнаружила еще одну вещь, которую искала.

«Отыщи расколотый камень…»

Мои пальцы скользнули по каменному животу дочери барона. Тонкая трещина пересекала его сверху донизу, а в самом ее центре темнела щербина — углубление размером с мелкую монету Гатарии. Достав из-за пояса осколок живых камней Ансаллы, я аккуратно вставила его в углубление — он подошел идеально.

Для меня было загадкой, как этот осколок оказался возле пруда, где я нашла его несколько дней назад, но не оставалось сомнений — Клодия использовала его, чтобы говорить со мной, чтобы заставить меня прийти к ней.

Но была ли это и в самом деле Клодия де Саар? Или же это были живые камни Ансаллы, поглотившие ее сознание, ее память и, вероятно, ее предсмертную жажду возмездия? Кто из них завлек меня сюда?

Клодия была мертва, это несомненно. Я знала, что существовали люди, способные говорить с душами тех, кто ушел на тот свет. Но я не умела слышать голоса мертвых. Зато, будучи нагалиси, слышала голос живых камней. А значит, именно они говорили со мной голосом Клодии.

Что же они такое — живые камни Ансаллы?

Однако… Я уже знала, что на самом деле Клодия не утонула — ее убил барон, собственный отец. Вот только, по всему выходит, что сделал он это не своими руками — ему помог маг. Непростой маг — обладающий даром нагалиси. Ведь только голос нагалиси может пробудить живые камни ото сна и дать им жертву, чтобы утолить их безграничный голод.

Но если у барона был такой помощник… это делало его в разы опаснее для меня.

Увидев и узнав все, что хотела, я уже собиралась подняться с корточек, но в последний момент вдруг осознала, что хочу забрать осколок обратно, оставить его себе. Потянувшись, подцепила его ногтями, подхватила пальцами и уже собиралась вытащить, как на меня словно выплеснули горячую воду чужого воспоминания.

Мужские руки в перстнях, силой раздвигающие дрожащие колени, сжатые в отчаянной попытке сопротивления. Запрокинутая назад голова мужчины — его тело отдаляется и приближается сначала плавно, словно он раскачивается, потом резкими рывками. Распахнувшаяся белая сорочка, отороченная кружевом, оголяет мужскую грудь…

Последним, что я успела увидеть, прежде чем отшатнуться и упасть на пол, была ощеренная морда волка.

С широко распахнутыми глазами я обнаружила себя сидящей на полу в шаге от жертвенника. Горящий факел лежал рядом, а в руке я сжимала осколок живых камней.

Теперь я понимала, почему загадочного человека, который хотел получить наследника крови де Саар, звали Волком.

На его теле, под правой ключицей, красовалось клеймо в виде волчьей морды. В ощеренной пасти зверя и в его прищуренных глазах стоял неутолимый голод.

Глава 14. КОРОЛЕВСКИЙ ПРИЕМ

Тронный зал королевского замка сверкал от солнечного света, бьющего через аркады террас с обеих сторон.

Свод подпирали колонны, широкие настолько, что только древние великаны, которые держали на своих плечах небесную твердь, могли бы обхватить их огромными руками. Мне же понадобилось бы несколько минут, чтобы обойти вокруг любой из этих колонн.